откуда идут слухи об оргиях и зоофилии

Коллекция Рижского Музея Мирового масонства пополнилось письмом, которое в 1868 году Аманд Нойт — известный прокатолический публицист и борец с масонством из Бельгии — написал епископу Орлеанскому Феликсу Дюпанлу. В письме Нойт приводит некоторые тезисы из собственной книги — двухтомника “Franc-Maçonnerie soumise au grand jour de la publicité à l'aide des documents authentiques" — и ссылается на свои статьи, опубликованные в бельгийских газетах. В частности, публицист рассказывает о зоофилии в масонстве и борьбе ордена с католической церковью. 

“Я гарантирую, монсеньор, точность всех документов, цитируемых в моих двух томах, — пишет журналист. — У меня есть оригиналы некоторых из них из бельгийских лож”.  Нойт жалуется епископу, что не раз обращался в разные масонские организации, но не получил ответа ни на один из своих запросов. “Я отправил копию своей работы в несколько газет, принадлежащих ложам, и получил… отказ? Нет.....абсолютная тишина”, — сетует он. 

При этом Нойт подчеркивает: в отличие от других критиков масонства он ответственно относится к проверке фактов. Публицист приводит в качестве примера текст своего коллеги M. De St Aubin, в котором масоны обвиняются в приучении друг друга к разврату и связях с проституцией, чему, по мнению Нойта, нет документальных доказательств.

В конце письма Нойт просит Дюпанлу дать отзыв на книгу. "Я был бы счастлив, если бы моя работа получила публичное одобрение епископа Орлеанского", — пишет он.

В своих воззрениях Нойт был в те годы далеко не одинок. Епископ Дюпанлу, которому Аманд Нойт адресует свое восхищение и просьбу поддержать свои изыскания, был весьма известным проповедником и писателем, ярым клерикалом, прославившимся борьбой с женским светским образованием в 1870-х годах во Франции.

В своих претензиях к деятельности масонских лож Дюпанлу не только возмущался “повальным пьянством” масонов и пристрастием к “ритуальной проституции”, но и совсем уж предвзято обвинял "каменщиков", в том, что они ничего не строят и не производят: “Что касается технической работы масонов, то у нас никто никогда не слышал, чтобы они об этом радели или вообще делали какие-либо работы. Мы знаем про их труды за обеденным столом на братских трапезах; они берут в руки кирку, выставляют пушки и бочки; а еще мы знаем, что Достопочтенный держит в руке молоток и что мастера работают иногда над краеугольным необработанным камнем, иногда над камнем кубическим, но мы никогда не видели какой-либо созданный ими арт-объект, никогда не слышали, чтобы масон, ложа или Великий Восток отправил на национальную или международную выставку произведение искусства, будь то архитектурное сооружение, скульптура, картина, гравюра и т.д”.(L'ALLOCUTION DE PIE IX ET LA MAÇONNERIE. Стр 129)

Благодаря своей любви к морализаторству епископ при жизни стал героем более сотни популярных сатирических куплетов оскорбительного содержания, исполняемых на мотив песни “Каде-Руссель”. Например, вот таких: 

Père Dupanloup did it with the Sphinx 

At night and from behind, however He said: 

"She smiles so strange 

Because she still doesn't know who that was!"

Пьер Дюпанлу сделал это со сфинксом 

Ночью и сзади. Потом он сказал: 

"Она так странно улыбается. 

Потому что до сих пор не знает, кто это был!"

(Из сборника текстов об отце Дюпанлу)

Характерной особенностью этих куплетов является то, что главный герой во всех ситуациях решает возникшие неурядицы с помощью своего полового органа и в итоге совершает мерзости и разного рода непотребства, за что в припеве неизменно удостаивается личных оскорблений. Судя по огромной популярности куплетов среди современников, не все было выдумкой, а местами присутствовала довольно острая сатира на реальную жизнь и деятельность епископа.

Собственно, вся история с куплетами известна нам из первых рук благодаря историческим свидетельствам, записанным в труде О художниках и писателях Гийома Аполлинера: 

 «Однажды, когда по улице Сент-Андре-дез-Ар проходила компания студентов, распевая «Песню об отце Дюпанлу», скоромную до такой степени, что нет никакой возможности ее процитировать, г-н Леек поведал мне о том, какая существовала связь между великим прелатом, который прославил фамилию Дюпанлу, и двумя известнейшими издателями вольнодумных и сатирических произведений, учеными Изидором Лизе и Альсидом Бонно, — говорится в книге писателя. — Не знаю, была ли когда-нибудь напечатана «Песня об отце Дюпанлу», но знают ее почти все. Она подвигла г-на Жюля Марри, отнюдь не являющегося популярным романистом, на создание великолепного сатирического сборника, озаглавленного «Подвиги г-на Дюпанлу», небольшой книжечки стихов, которая уже стала или несомненно станет раритетом. В предисловии автор пишет:

«Французская песня, насмешливая и скабрезная, не щадившая ни военных, ни церковников, превратила этого прелата в некоего Приапа или христианского Карагёза, наделив его просто невероятной детородной силой, уже при жизни сделала из него легенду. Истоки „Песни об отце Дюпанлу“ восходят, вероятней всего, к последним годам царствования Луи-Филиппа.

Господин Дюпанлу (de pavone lupus), которого мы поочередно встречаем на воздушном шаре, в вагоне поезда, в Институте, в Опере и даже — вследствие простодушного анахронизма — при переправе через Березин, был в течение почти полувека объектом подлинного эротического и патриотического культа наших солдат, певших о его подвигах, чтобы немножко отвлечься во время долгих маршей и утомительных маневров».

Курьезный результат педагогических стараний монсеньора Дюпанлу!»

Но, видимо, этот прелат, который, впрочем, был святой человек, обладал некоей нездоровой силой, иного примера которой, возможно, и не удастся привести. Ведь его учениками в семинарии были Изидор Лизе и Альсид Бонно, сферой деятельности и областью приложения эрудиции которых чаще всего была литература, и своеобразная слава их учителя расширила эту область самым неожиданным образом».

Борьба представителей католической церкви с масонством имеет давнюю историю, которая началась еще в эпоху Ренессанса, когда предшественники масонов — христианские каббалисты-мистики и гуманисты — противостояли католическим догматикам. Это, в частности, привело к расколу церкви в 1517 году и положило начало Реформации. А вскоре после публичного основания Великой ложи Англии в 1717 году, уже в 1738 году была выпущена булла за подписью папы Клемента XII о несовместимости папской церкви и масонства.

К моменту событий, описываемых в письме Нойта к епископу Орлеанскому, церковь пыталась полностью подмять под себя даже такую нейтральную сферу, как благотворительность: к середине 19 века почти во всех католических странах Европы эта сфера находилась в руках католиков. Опасаясь конкуренции со стороны протестантов и других религиозных движений, католики подавляли любые начинания своих религиозных противников.

Когда в 1833 году был основан Бельгийский Великий Восток, филантропию сочли одним из способов, с помощью которого масонство могло сделать мир лучше. Одна из главных лож в столице называлась «Друзья-филантропы»: масоны предпочитали называть себя именно «филантропами», а не «благотворителями». Так они подчеркивали, что в их случае помощь нуждающимся происходила из любви к ближнему, а не из любви к Богу. 

Автор письма епископу Арманд Нойт указывал, что масоны занимались благотворительностью только ради собственной выгоды.

«Мы покажем с помощью документов, предоставленных самим масонством, что в Бельгии и Франции филантропия не покрывает и тысячной доли того, что делает католическая благотворительность», — писал публицист.

Борьба прокатолических консерваторов и масонов не угасла и в 20 веке, когда основные антимасонские тезисы, распространяемые консерваторами, легли в основу фашистских доктрин 20 века, ставивших целью повсеместное разрушение европейского масонства.